Поздние слезы: как спайс перевернул жизнь обычных парней

Трагедия, произошедшая недавно на улице Докутович, заставила содрогнуться весь город. Напомним, поздно вечером 21 июля в милицию поступил сигнал о том, что молодые люди нарушают общественный порядок. Прибывшим на место вызова правоохранителям открылась жуткая картина: в перепачканной кровью комнате лежал 23-летний парень, у которого были удалены оба глаза, изувечено лицо. Рядом с ним находились два молодых человека. По предварительной версии следствия, приятели употребляли спайс, а потом решили попробовать себя в роли хирургов — и вырезали глаза своему товарищу. Сейчас в обстоятельствах произошедшего разбираются следователи. Мы же встретились с людьми, которых коснулась эта беда. Об их горе, боли и позднем сожалении читайте в нашем репортаже.

Улица Докутович расположена в самом центре города. Рядом новый универмаг, в нескольких минутах ходьбы автовокзал. А вот — тот самый дом. Сейчас здесь никого нет. Ставни закрыты, двери опечатаны.

Соседи до сих пор не могут прийти в себя. Столько лет жили бок о бок. Александр рос у них на глазах, в дурных компаниях замечен не был. А тут такое…

— Приходили к нему друзья и раньше. Обычно делали шашлыки, выпивали, немного шумели, ну, как вся молодежь теперь, — рассказывает соседка.

Женщина не может поверить, что Саша способен кого-то покалечить, тем более Дмитрия, с которым он дружил много лет.

— Доносились крики, но они были не агрессивные, а какие-то непонятные, веселые, что ли. Что за стенкой творится неладное, я поняла, когда услышала «Убейте меня не больно!», и решила вызывать милицию.

— А вон, наверное, и дядя Саша пришел, — прерывает рассказ своей матери белокурая девушка.

В соседнем дворе какой-то мужчина копается в открытом капоте «семерки».

Это Александр — отец того самого Саши, который подозревается в совершении дикого преступления.

— Приехал починить машину и полить помидоры. В дом заходить нельзя, все опечатано. Во дворе тоже ничего трогать нельзя, — вздыхает мужчина.

Александр рассказывает, что у них была замечательная семья. За всю жизнь он ни разу не поднял на детей руку, а они ему не ответили грубостью. Десять лет назад, когда жизнь с женой-алкоголичкой превратилась в ад, он насобирал немного денег, купил малюсенькую квартирку на две комнатки в этом бараке и переехал сюда вместе с сыном. Позже к ним перебралась и дочь. Жизнь наладилась, и казалось, что их счастью уже ничто не могло помешать.

— В тот вечер я поехал проведать мать, а дочка еще неделю назад уехала отдыхать с подругами на море. Саша остался за хозяина. В час ночи мне звонят из милиции, говорят: вам необходимо быть дома, у вашего сына неприятности. Ну, подумал, может, выпил, похулиганил, в вытрезвитель забрали. Приехал — а тут… Это какое-то глупое стечение обстоятельств. Саша никогда не был замечен ни в чем таком, — отводит влажный взгляд мужчина. Поделиться болью ему больше-то и не с кем. Ведь престарелой матери о случившемся не расскажешь, коллегам по работе и подавно. Вот и получается, что о своем горе можно поговорить только с журналистами да следователями.

Отец понимает: увидит сына теперь нескоро.

— Надеюсь, он все это выдержит. Он хороший человек, — грудным от слез голосом произносит Александр.

Дом на улице Котовского, где до трагедии жил со своей мамой Дмитрий, утопает в цветах. Но сейчас ухаживать за ними некому.

— Она днями и ночами в больнице. Приходит иногда ненадолго, чтобы помыться, переодеться, — и назад, — сообщает соседка.

— Диму здесь все знали. Такой хороший парень был, приветливый, отзывчивый. Ладно б там хулиган или бандит, так нет же… Как он умудрился влезть в это? — недоумевает живущая по соседству Кира.

Ее бабушка Любовь Михайловна придерживается другой версии.

— Я не верю, что он сам мог эти наркотики употребить. Думаю, его связали, специально укололи и сделали с ним это. Потому что не мог наш Дима. Он воспитан был хорошо. Мама у него такая порядочная женщина. Всю жизнь его одна растила. Работала в старом универмаге продавцом. Ушла на пенсию. А тут такое горе! — вытирает глаза женщина.

На другом конце города, в казенных больничных стенах свои слезы льет мать пострадавшего Дмитрия.

На осунувшемся от горя и бессонных ночей лице уже нет места ни удивлению, ни боли, ни раздражению…

— Диме очень плохо. Он замкнулся и ни с кем не разговаривает. Простите, больше я вам ничего не могу рассказать, пока идет следствие. Пожалуйста, не фотографируйте, оставьте нас, — и женщина снова садится возле неподвижного молодого человека с изрезанным лицом и повязкой на глазах.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by