Главный эколог Гомеля: «Хлорирование воды сродни преступлению»

Начальник Гомельской горрайинспекции природных ресурсов и охраны окружающей среды Михаил Черкас в интервью газете «Вечерний Гомель» объяснил, почему мы пьем грязную воду, купаемся в мазутных реках и дышим вредным воздухом.

— Михаил Николаевич, в летние дни люди много времени проводят на берегу Сожа. Известно, что в него стекаются все ливневые сточные воды. Не вредно ли там купаться?

— У нас даже если кто-то, грубо говоря, прольет каплю машинного масла или плюнет — все через ливневую канализацию стекается в Сож. Мы пока не можем похвастаться оборудованием, фильтры которого смогли бы так очищать всю использованную воду, чтобы она, попадая в реку, не причиняла ей вреда. Но городские власти уже приступили к разработке проектно-сметной документации по строительству очистных сооружений, что позволит очистить более 25% воды, поступающей в реку прямо возле парка. Я семнадцатый год работаю на этой должности, и все это время наблюдаю интересное явление: как только в город приходит жара, в основном в июле — августе, на Соже, в районе Центрального пляжа, по воде с определенной периодичностью проплывают масляные пятна. Оказалось, всему виной пожар на Северной котельной, который случился там достаточно давно. Тогда мазут, на котором работала котельная, попал в ливневую канализацию и глубоко впитался в трубы. Теперь, как только повышается температура, мазут плавится и из водосточных труб попадает в реку. Однако могу сказать, что в последнее время в Гомеле вода стала значительно чище. Раньше индекс загрязнения был 1,4, теперь — 1,1. Говорят об этом не только цифры. В Соже появились раки и бобры, а они, как известно, водятся только в чистых водах.

— Каково качество воды, поступающей в дома гомельчан?

— Раньше проблема очистки воды, которая поступает в дома, решалась очень просто: ее хлорировали. А ведь хлорирование воды сродни преступлению. Хлор образует в воде множество вредных соединений, вызывающих рак. В последние несколько лет в городе с водоснабжением стало гораздо лучше: мы пьем воду только из подземных источников. Но к тому моменту, когда она попадает в квартиру, она может загрязниться. Кто виноват в том, что вода в дом приходит не совсем чистой, установить сложно. В договоре о водоснабжении четко прописано, что водоканал отвечает за поставку воды только до фундамента жилого дома. Дальше вода поступает по трубопроводу, принадлежащему ЖКХ, а потом — по частному. Как доказать, на каком отрезке вода загрязнилась? Возможно, именно частный водопровод, находящийся в квартире, давно не менялся и не прочищался. Было бы лучше, если бы за поставку воды отвечало одно юридическое лицо.

— Есть ли в городе проблема с запасами питьевой воды?

— Первая в Гомеле промышленная скважина по добыче воды была глубиной всего 15—20 метров. Сейчас для питьевых нужд города вода добывается на глубине более чем 200 метров. Остается буквально 30—50 метров — и мы доберемся до минеральной. Поэтому говорить о том, что в Гомеле, да и в республике, есть избыток питьевой воды — неправильно. Если будем небрежно относиться к этому вопросу, скоро чистая вода станет дефицитной. К примеру, в Париже литр воды стоит столько же, сколько литр бензина. В арабском мире цена на топливо уже давно ниже цены на питьевую воду. Очень не хочется, чтобы такая проблема коснулась и нас.

— А что насчет воздуха, которым мы дышим?

— Начну издалека, чтобы вам была ясна картина в целом. Развитие Гомеля пришлось на 60—80-е годы прошлого столетия. Тогда население города выросло почти в два раза. А уже в 90-е пересекло отметку в 500 тысяч. В то время политика государства была следующей: экономика первична, экология вторична. Поэтому неслучайно у нас появился химзавод, который по всем правилам нужно было строить за 40 километров от Гомеля. Уже тогда экологическая обстановка начала резко ухудшаться. Вспомнить хотя бы, сколько было спилено деревьев для расширения Гомсельмаша... Стационарные источники выбрасывали в воздух 60 тысяч тонн вредных веществ в год, и столько же — передвижные. Кстати, тогда по городу ездило примерно 30 тысяч автомобилей. Сегодня ситуация выглядит оптимистичнее. Промышленные предприятия выбрасывают в атмосферу примерно 20 тысяч тонн вредных веществ, а автомобили — по-прежнему 60 тысяч тонн, притом что сегодня в городе примерно 170 тысяч автомобилей. Вредных выбросов от автомобилей могло быть еще меньше, если бы люди отдавали предпочтение дизельным двигателям. Поскольку от одной тонны дизтоплива образуется в два раза меньше вредных отходов, чем от сжигания тонны бензина. Но, сами понимаете, дизтопливо стоит дороже, поэтому люди стремятся покупать бензиновые автомобили.

— Сегодня многие молодые люди предпочитают автомобилям велосипеды. Но тут существует одна проблема: в городе нет ни велосипедных дорожек, ни велопарковок...

— Вы ставите очень правильный вопрос. Мы со временем действительно к этому придем. Просто сегодня есть у города две другие первостепенные задачи. Об одной я уже говорил: это строительство очистных сооружений. А вторая — нам срочно нужно сделать новый полигон для коммунальных отходов. Думаю, со мной согласятся многие: эти вопросы пока важнее организации дорожек для велосипедистов.

— Где разместится новый полигон для отходов?

— По оценке специалистов из центрального научно-исследовательского института комплексного использования водных ресурсов Республики Беларусь, наиболее подходящей является площадка, расположенная недалеко от химзавода.  Планируется за год-полтора ввести объект в эксплуатацию.

— А что станет со старым?

— Срок его эксплуатации давно вышел. Утилизировать отходы там уже нельзя, однако пользу из этого объекта извлекать можно еще на протяжении 25 лет. Дело в том, что весь складированный мусор выделяет газ метан, который можно перерабатывать в электро- и теплоэнергию. Власти города провели конкурс на лучший инвестпроект под названием «Биогазовый энергетический комплекс на полигоне твердых бытовых отходов города Гомель». В итоге победила шведская компания. Специалисты уже разместили на территории полигона установку, состоящую из газо-поршневого агрегата и генератора. Газ из мусора качается круглосуточно. Он уже приходит в дома гомельчан в виде тепла и света.

— Есть еще одна экологическая проблема — исчезновение плодородных почв. Насколько это опасно для человека?

— Приведу простые цифры. Ежегодно в мире теряется порядка 3—5 миллионов гектаров плодородных земель. Население растет, а количество пахотных земель снижается. В середине XX века на планете проживало три миллиарда человек, а сегодня — семь. Тут мне хотелось бы вспомнить теорию Мальтуса, который говорил, что рост народонаселения должен привести к голоду на Земле. Уже сейчас в мире насчитывается один миллиард голодающих, еще столько же людей находятся за чертой бедности. Сегодня в Зябровке, где раньше был военный аэродром, на глубине 9 метров находится керосин — примерно 12 тысяч литров. Летчики его сливали туда, в итоге он осел в почве и образовал огромную линзу. Разумеется, это серьезная проблема. Во-первых, залежи токсичного нефтепродукта находятся в районе Кореневского водозабора над водоупорным горизонтом. Во-вторых, керосин загрязняет и почву. Однако керосиновые залежи можно использовать в качестве топлива. Сегодня, после того как научно-исследовательский институт изучил этот вопрос, уже принимаются срочные меры по извлечению керосина. Приведу еще один пример. До войны по улице Ильича были медицинские склады. Несколько лет назад на их месте начали возводить жилые дома. Копнув почву глубже, строители ощутили стойкий запах фенола. Как показали исследования и проверки, медработники закапывали в почву какие-то медикаменты. В итоге более 800 кубометров почвы пришлось вывезти на полигон в Ветковский район. Если мы и дальше будем так бездумно относиться к почве, то вполне вероятно, что теория Мальтуса подтвердится.

— Но люди нашли выход: они научились выращивать генно-модифицированные продукты…

— Генетически модифицированные продукты — это бомба замедленного действия. Сегодня Евросоюз выделил 4 миллиарда евро на производство таких продуктов. Уже давно все знают, что их употребление наносит ущерб организму. Последствия могут быть самыми разнообразными — от аллергических реакций до мутагенных эффектов. Вы должны понимать, что каждая «вставка» чужеродного гена в организм — это мутация, которая может вызывать нежелательные последствия. О том, как это может отразиться на будущем поколении, можно только догадываться.

— Михаил Николаевич, согласитесь, люди интересуются своими правами, и просто так обмануть человека, всучив ему вредный продукт, уже не получится...

— Я вам больше скажу: люди теперь могут влиять и на экологическую политику города в целом. Ведь в законе прописано, что все, что касается реализации крупных проектов, влияющих на экологию, должно делаться с учетом общественного мнения. В последние годы национальная программа развивается по принципу «экология первична, экономика вторична». Поэтому мнение каждого человека имеет вес. Приведу пример. Не так давно обсуждался вопрос строительства в Гомеле завода по производству древесно-стружечных плит. В ходе обсуждения выяснилось, что для экологии города это производство станет слишком большой нагрузкой. В итоге его перенесли в Речицу.

— Почему же тогда не учитывается общественное мнение при вырубке деревьев в городе? Много возмущений вызвало уничтожение аллеи в районе сквера Строителей. И таких случаев можно вспомнить немало.

— Дело в том, что еще мое поколение, которое восстанавливало город после войны, сажало деревья везде, не задумываясь, что под ними могут проходить коммуникации, водопроводы, электрические кабели, теплотрассы. К тому же при высадке деревьев или кустарников возле зданий нужно помнить, что расстояние от фундамента должно быть не менее трех метров. Иначе корневая система будет разрушать здание. Посмотрите, сколько деревьев у нас посажено не по правилам.

— И это значит, что их нужно бездумно вырубать?

— Но никто и не говорит, что все деревья бездумно вырубаются. Сегодня в городе есть специальный агрегат, способный выкорчевывать деревья с комом земли, не повреждая корневую систему. Потом их благополучно пересаживают в другие места. Вырубаются обычно больные или старые деревья. К тому же в Гомеле постоянно высаживается молодняк, что с лихвой «компенсирует» срубленные зеленые насаждения. Сейчас тема высадки и ухода за древесно-кустарниковой растительностью в городе в корне изменилась. Подключился институт леса Национальной академии наук. На законодательном уровне прописано, что в проектно-сметную документацию нужно «закладывать» средства не только на высадку деревьев и кустарников, но и на уход за ними в течение двух лет. А что касается выбираемых пород, то здесь в первую очередь ориентируются на ландшафтную эстетику. Важно, чтобы дерево вписалось в городской пейзаж.

— Какие деревья выделяют больше всего кислорода?

— Согласно исследованиям, это березы и тополя. Не стоит забывать, что деревья выделяют еще и антимикробные вещества и фитонциды, убивающие или подавляющие рост и развитие бактерий. Кстати, экспериментально установлено, что 1 гектар лиственного леса выделяет 2 килограмма фитонцидов в сутки, хвойного — 5 килограммов. А 1 гектар можжевельника способен редуцировать до 39 килограммов фитонцидов в сутки. Специалисты утверждают, что такого количества фитонцидов достаточно для дезинфекции воздуха большого города.

— Все мы понимаем масштаб экологической проблемы, представляем себе последствия, которые нас могут ожидать. Но почему тогда продолжаем так бездумно относиться к природе?

— В мире многие люди живут за гранью бедности. О какой природе они могут думать? Им бы прокормить себя и своих близких. А вот с ростом благополучия у людей появляются другие ценности. Они начинают думать о более высоких вещах. Я считаю так: будет расти благосостояние людей — будут они думать не только о насущных проблемах, но и о глобальных.