Круговорот воды в городе: от самого современного водозабора до огромных очистных сооружений

Снабжение города водой и отвод стоков — задачи, как выясняется, чрезвычайно занятные. Открывая кран или ловко используя другие сантехнические приборы, мы слабо представляем, откуда это все берется и, главное, куда уходит. Onliner.by поинтересовался, что происходит на длинном и богатом приключениями пути воды от артезианских скважин до неприметной речки Уза, куда в конце концов стекаются все жидкости Гомеля.

Водозабор

Три года назад закрылся последний речной водозабор Гомеля. Теперь город питается только подземной водой. Странные пронумерованные постройки из кирпичей и бетона, разбросанные по округе — это как раз артезианские скважины. За железной дверью на глубине около 100 метров находится непрерывно работающий электронасос.

Каждая скважина оборудована сигнализацией. В случае неисправности оборудования или при попытке взломать дверь сигнал поступит на центральный пульт.

Кстати, с подобными сооружениями связано загадочное событие, случившееся ровно четыре года назад в Кормянском районе. 11 января 2010 года одна из скважин внезапно стала подавать со 100-метровой глубины горячую воду. Насос качал ее, пока не «сварился» — оплавились пластмассовые части. Через полтора месяца «закипела» еще одна скважина неподалеку… Спустя некоторое время вода остыла, но ученые и коммунальщики по сей день теряются в догадках: что это было?!

Всего у Гомеля 5 водозаборов на 108 скважин. «Ипуть» — самый современный (10 скважин). Открыт в 2010 году и рассчитан на подачу 24,5 тыс. тонн воды в сутки. У более старого водозабора «Сож» 40 скважин общей мощностью 70 тыс. тонн в сутки. По всем водозаборам имеется примерно 30-процентный запас мощности.

С учетом того что водопроводные сети закольцованы, вода отсюда может попасть практически в любой район города. Технически здесь заложена возможность для строительства второй очереди.

Любой водозабор — объект жутко стратегический. Есть вооруженная охрана, камеры, ограждения, которые нельзя фотографировать, прочие «степени защиты»…

Но это еще не все. Подходить к воде, которой предстоит отправиться в водопроводную сеть, могут только здоровые, морально устойчивые люди. Чтобы получить пропуск в фильтрационный зал, пришлось принести справку о прохождении флюорографии.

Начальник Восточных водопроводных сооружений Ольга Новикова на просьбу рассказать обо всем «поподробнее» тут же дала напутствие:

— О, это вам в университет. Лет пять хватит.

Наша артезианская вода не соответствует санитарным правилам и нормативам только по содержанию железа. На литр приходится около 3 мг «феррума» при норме 0,3 мг. Для удаления этого элемента и предназначена станция водоподготовки. Здесь идет тот самый процесс, название которого приводит в ужас ценителей русского языка, — «обезжелезивание». Легкий запах сероводорода в воздухе — особенность полесской подземной воды.

Чтобы выделить железо, находящееся в воде, его необходимо окислить. Метод естественной аэрации, который здесь применяется, по сути, заключается в том, что воду льют тонкими струйками на фильтры, насыщая кислородом. В итоге металл гидролизуется, превращаясь в красивый красно-коричневый осадок (гидроокись железа). Он задерживается фильтром, через который проходит каждый литр воды.

Собственно, фильтр — это «бассейн» площадью 55,4 кв. м, засыпанный метровым слоем подготовленного особым образом песка и гранитной крошки со строго определенным размером зерна. За час через одно такое «сито» просачивается 350 кубов воды.

Через каждые 66 часов фильтрующий материал автоматически промывается — строго питьевой водой под большим давлением.

Сейчас работает четыре фильтра, еще четыре незадействованные емкости для второй очереди накрыты полотном. Собственно, после фильтров открытую воду можно увидеть, только когда она льется из вашего крана.

Просочившаяся вода поступает в огромные резервуары. Их всего два. Объем каждого — 7 тыс. кубометров. В один резервуар поместится три плавательных бассейна Дворца водных видов спорта.

Большинство процессов автоматизированы. Круглосуточно на этом комплексе сооружений дежурят пять специалистов. Технически «Ипуть» — это автомат, который способен работать без участия людей. Дежурные процедуры, такие как промывка фильтров, включаются автоматически.

На мониторах отображаются параметры работы фильтров, насосов, другой аппаратуры. Включить и выключить скважину тоже можно посредством пульта. Из 10 скважин обычно работают 6—7, остальные в резерве. Ольга Новикова говорит, что город использует больше воды в выходные и перед праздниками, тогда и может возникнуть необходимость включить дополнительную скважину.

Каждое действие персонала строго регламентировано и расписано по секундам, литрам, долям процента. Любая операция фиксируется в журнале.

Процедура обеззараживания воды испокон веков волновала умы потребителей. И плотно ассоциировалась с запахом хлорки. Соответствующее предписание, руководствуясь результатами анализов воды в городе, может дать санитарная служба.

— Есть разные методики удаления патогенных микроорганизмов, — объясняет Ольга Новикова. — Воду можно озонировать, хлорировать, обрабатывать ультрафиолетом. В нашем случае применяется раствор-оксидант, получаемый из пищевой соли класса «Экстра». В специальной установке водный раствор соли разлагается на озон, молекулярный хлор, другие составляющие. На заборе «Сож» тоже используется хлорид натрия (поваренная соль), только разлагается по другому принципу.

Контроль качества воды по всем возможным показателям специалисты проводят на входе, выходе, в процессе водоподготовки и в контрольных точках.

Говорят, за последние два десятка лет, что используется этот водоносный горизонт, состав исходной воды не менялся. Это хорошо.

Дважды в сутки берутся пробы исходной воды на микробиологию. Не покладая рук, при температуре 37 градусов сотрудники лаборатории упорно пытаются вырастить в чашках Петри и сосчитать колонии микроорганизмов. Это позволило бы определить плотность микробов в исходной воде. За три года еще ничего не проросло. В артезианской воде микрофлора отсутствует.

А так выглядит знаменитая кишечная палочка. Она также используется в тестах на наличие микроорганизмов и вирусов.

Наконец, насосы «второго подъема» отправляют воду в городскую сеть, автоматически поддерживая необходимое давление.

А что же происходит с той самой гидроокисью железа, которая осаждается в фильтрах? «Грязная» вода после промывки направляется в отстойник, а затем коричневая масса (шлам) собирается в открытых бассейнах. Осадок вывозится на полигон отходов.

Канализационная насосная станция

Каждая капля, пройдя через умывальники, ванны, чайники, наши желудки и бог знает какие еще органы, должна вернуться в естественную среду. Городская канализация — мир волнующий, полный тайн. Незаметный, но живущий параллельно с нами собственной бурлящей жизнью. Если наши миры случайно пересекутся, вы заметите.

Про канализационную насосную станцию №15 не знают даже многие из тех, кто долгие годы живет рядом. На поверхности — несколько невзрачных построек на улице Косарева. Под землей — целый мир.

Именно сюда самотеком поступают стоки со всех КНС Гомеля (всего их 71), прежде чем отправиться на очистные сооружения.

Грабельное отделение не зря имеет такое красивое название. Это своеобразный фильтр грубой очистки. Здесь отделяется крупный мусор.

Как граждане исхитряются засовывать в канализацию некоторые предметы, остается загадкой даже для специалистов. После нового года плывут елки. Как-то прибыл в мешке труп здоровенной собаки.

По трубе двухметрового диаметра мимо нас неторопливо и величественно проплывают все нечистоты Гомеля.

— Как-то маловато стоков у города, — разочарованы мы.

— Это так кажется, потому что труба большая, — старается утешить нас Андрей Шкурко, бригадир КНС-15. — Если самую малость прикрыть заслонку, тут Ниагара будет.

Запах чувствуется, но не такой сильный, как можно было бы ожидать. Андрей Шкурко говорит, что так бывает не всегда. Среды здесь агрессивные — как в воде, так и на воздухе. Железо корродирует стремительно, поэтому важно вовремя заменять металлические части.

— К примеру, вот стальной лист толщиной 5 миллиметров испарения «съедают» года за два. Можно рвать, как бумагу, — рассказывает бригадир, который сам работает тут далеко не первый год.

Несмотря на то, что мы и так под землей, под кафельным полом, на котором мы стоим, находится еще бассейн 7-метровой глубины, заполненный нечистотами. Это вдохновляет.

Вообще-то сточные воды стоят, конечно же, не под самым полом: электроника говорит, что их уровень сейчас — 198 см.

Если до этого все происходило самотеком, то далее стоки подаются мощными насосами.

Станция строилась при Брежневе. Строители постарались ее сделать красивой и уютной.

Учитывая суровые условия работы, у каждого сотрудника есть именной противогаз. Машинист Оля Ермак с гордостью показывает свой.

Очистные сооружения

Насосы КНС-15 отправляют стоки за пределы Гомеля — на городские очистные сооружения. Этот грандиозный комплекс площадью примерно 48 га, где стоки очищаются до состояния нормальной речной воды, сейчас переживает масштабную реконструкцию.

Инженер-технолог очистных сооружений Татьяна Титова объяснила, что сюда попадают все бытовые и промышленные стоки города, а также сточные воды с нескольких сельских КНС.

Кстати, работники канализационного хозяйства в числе первых почувствовали эффект от внедрения счетчиков воды. Если в 2007 году за сутки через очистные сооружения проходило 170 тыс. кубометров, то сейчас — не больше 120 тыс.

Сначала — грубая механическая очистка. Нечто вроде «грабель» КНС-15.

Тут тоже идет замена старого оборудования на современное. Например, собранный мусор будет поступать в гламурный немецкий пресс, отжиматься и приобретать форму симпатичных брикетов.

После этой реконструкции с заменой оборудования Гомель получит едва ли не самые современные очистные сооружения в стране.

Запах, разумеется, присутствует. Испарения никто не отменял — тут и сероводород, и метан, и аммиак…

Здесь любят придумывать красивые названия. Предварительно очищенные стоки проходят через песколовки — каналы, где осаждаются твердые частицы.

Следующий этап — первичные отстойники. Это круглые бассейны диаметром 40 и глубиной 4 метра.

Здесь все, что тяжелее воды, опускается на дно, а все, что легче (жиры и масла), всплывает. Собрать надо и то, и другое. Сверху крутится жироловка, снизу — илоскреб.

Благодаря реконструкции одного из отстойников мы имеем редкую возможность разглядеть это устройство в подробностях.

Неподалеку весело щебечет воронье, прилетевшее с городской свалки, которая расположена по соседству.

Кстати, по сей день рядом с некоторыми деревнями можно отыскать так называемые «поля фильтрации» — просторные углубленные площадки. Теперь они в основном не используются, заросли елками и грибами. Это как раз элементы сельской канализации — стоки просто сливались туда и далее уходили в грунт, фильтруясь (по крайней мере, так считалось) через песок.

После первого отстойника «осветленной» воде предстоит пройти биологическую очистку. Процедура весьма увлекательная, поскольку в ней участвуют полезные микроорганизмы. Происходит все в так называемых аэротенках — бетонных «коридорах» глубиной 4,5 м.

В бурлящей здесь воде заметна бурая взвесь. Это активный ил (такой же в гораздо меньшей концентрации можно увидеть в реке) — смесь простейших, инфузорий, амеб, червей… Именно они пожирают загрязнения, которые содержатся в стоках.

На новые очистные сооружения активный ил заносят с уже работающих. Далее он размножается самостоятельно. Откуда эта живность появилась здесь 46 лет назад, никто не помнит, но берегут ее как зеницу ока. Если ил погибнет, придется разводить заново. А убить его может, например, молочная сыворотка.

Еще активному илу нужен кислород. Поэтому вода в аэротенках активно продувается воздухом.

Татьяна Титова говорит, что больше всего проблем доставляют стиральные порошки, содержащие фосфаты. От них воду очистить очень сложно.

После аэротенка вода сливается во вторичные круглые отстойники.

Тут осаждается ил, который должен вернуться в свои родные бетонные «коридоры».

Со дна его собирают движущимся по кругу скребком.

Биологически очищенная вода сверху переливается в лоток. Запах здесь уже не такой сильный.

Только после этого вода считается чистой. Чтобы контролировать ее качество, многократно и в разных точках берутся пробы, которые проверяются по разным показателям (всего их около 50).

По каналам вода отправляется на сброс в речку Уза. Температура воды тут никогда не опускается ниже 16 градусов. Иногда прилетают поплавать утки.

Когда-то эту воду еще и хлорировали на выходе из очистных сооружений, но лет пять назад от этого отказались ввиду стабильности показателей. Собственно, сама Уза уступает очистным сооружениям как по качеству текущей в ней воды, так, похоже, и по количеству. Именно здесь завершают свой веселый бег звонкие канализационные воды. Чтобы начать все сначала.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by